На панелях Петербурга, Иосиф Гемодез

[Bag]

Думать о проституции, как о неизбежном зле, гораздо удобнее, нежели брать на себя ответственность за ее существование. Соблазн быть посторонним усыпляет совесть. Мы плодим новых потребителей живого мяса, воспитывая детей на основах странного нравственного кодекса. Законы этого кодекса для мужчин и женщин до неприличия различны. Они позволяют клеймить позором проститутку и при этом снисходительно относиться к ее клиентам. Таким образом, мы сами поддерживает миф о бессмертии проституции.
Колыбель проституции Задолго до того, как Петербург превратился в оранжерею российского разврата, русские сластолюбцы уже знали толк во вкусе продажного запретного плода. Культура проституции была выведена на восходе человеческой цивилизации в тот момент, когда семьи соединились в роды и племена. Именно в это время появляются вереницы купцов, военных шаек и бездомных странников, мучимых раскаленным либидо. Смекалистые аборигены, соблазненные заморскими товарами, стали завлекать чужестранцев красотой дочерей и жен. В скором времени домашняя проституция эволюционирует, и родители с мужьями начинают предлагать своих родственниц не только гостям. Это становится многовековой традицией, которой не брезговали и цари. Например, Хеопс, промотав при постройке пирамиды значительную часть казны, начал торговать юностью своей дочери.
Появившиеся рабовладельцы расширяют границы торговли наслаждением, руководствуясь разгорающимся спросом. Они пускают в ход своих рабынь. К домашней проституции присоединяется публичная. Всe, что происходит затем на бирже любви вплоть до сегодняшнего дня, способно смутить воображение самого дьявола.
Особенности русского разврата. Традиции древнего античного мира, на которых были вскормлены народы Запада, не были знакомы Руси. С принятием христианства Русская земля едва ли приняла широкие пороки византийского общества.
Русский разврат не разгуливал по улицам, а вершился в тени изб. Однако, если бы стены могли говорить, то понадобились бы беруши. Кабаки, бани и заезжие дома трещали от апофеоза русской любви. Смиренные мужи, лицемерно заботясь о своем реноме посредством строжайшего контроля за женами, предавались буйству сексуальных плясок с женщинами низших сословий которые, в отличие от знатных жен, пользовались почти полной свободой и отличались бесстыдством. Для соблюдения приличий разврат сурово преследовался. Преследование завершалось шрамами на спинах публичных девок и сводней.
Европеизация блуда Благодаря свежему ветру, который Петр I впустил в пропахшую лаптями Россию, жены бояр были выпущены из своих супружеских тюрем. Сделали широкий шаг к свободе и их мужья. Перестав прикрываться семейным благочестием, многие мужчины стали открыто использовать «клубничные» возможности, которыми изобиловал новый город Петербург. Именно на берегах Невы, после наплыва иностранцев, в частности женщин, манеры которых отличались от традиционного поведения россиянок, произошел мощный всплеск проституции. Сифилис и гонорея захлестнули определенную категорию петербуржцев настолько, что Петр I приказал полиции вылавливать в городе «гулящих девок» и заключать их в «прядильные дома». Здесь проститутки совмещали прядение с лечением нажитых своим ремеслом болезней. Уже при Елизавете Петровне один из таких домов был превращен в лечебное заведение — Калинкинскую больницу (от названия деревни Кальюла или Каллина), учрежденную как полицейско-исправительное заведение для «непотребных жен и девок». Двери Калинкинской больницы распахнулись для двенадцати поколений проституток.
Первые гнезда В царствование Екатерины Второй проституция в Петербурге уже крепко стояла на ногах. Чернила, потраченные на указы против проституции, пропадали даром — потаеный блуд множил «любострастные» болезни. Екатерина со свойственной ей постепенностью начала налаживать правильное устройство надзора за проституцией. В это время стали устраиваться медицинские осмотры подозреваемых в проституции женщин, обязательное лечение больных из них и, наконец, были назначены особые местности в Петербурге для вольных (публичных) домов, в которых проституция традиционно гнездится и по сей день. Терпимой проституции, призванной законом, пока еще не существовало, поэтому о ее размерах можно только догадываться. Даже репрессивная политика в отношении проституции, осуществляемая Павлом I, не могла уничтожить рынок любви. Обязав продажные тела облачаться в желтые платья и ссылая их в Нерчинск на рудники, император демонстрировал знание законов Солона, а не природы человека. Между тем, в отличие от односторонних мер властей, сифилис призывал к ответу за разврат не только женщин.
Легальный бизнес Легализация проституции в Петербурге свершилась после очередной атаки сифилиса, который к середине XIX века чувствовал себя на русской земле как дома. В 1843 году Николай I подписывает указ об организации Врачебно-полицейского комитета. Теперь, признанные агентами бледной трепонемы, продавщицы любви отлавливались и ставились на учет в комитет. После регистрации они превращались в поднадзорных, что означало легализацию их прежних занятий. Вместо паспорта жрице любви выдавался знаменитый желтый билет, на котором значился номер, под которым женщина была занесена в список комитета, ее имя и фамилия, возраст, звание и приметы. В 1844 году появились правила для содержательниц и обитательниц борделей, которые обязывали хозяйку дома поддерживать порядок в доме, контролировать гигиену и документацию женщин. Активность врачебно-полицейского комитета способствовала увеличению борделей в Петербурге. Больше всего молодых жизней было смято под крышами домов терпимости в районе нынешнего Суворовского проспекта. Небольшая часть фешенебельных домов размещалась на Мещанской и Итальянской улицах.
В дорогих публичных домах можно было купить образованную девушку, владеющую несколькими языками. Еженедельные медицинские осмотры в таких домах гарантировали покупателям сохранность их здоровья.
«Свободные» Горожане, порабощенные похотью, не всегда терпели до известных мест. Петербург наводнили проститутки «без прописки». Временная привязанность одиночной «бланковой» покупалась в любом районе города. Особенно легко это было сделать после отмены крепостного права, когда приток людей в город резко возрос. Многие неопытные и голодные крестьянки попадались в густую сеть тайных притонов негостеприимной столицы. Существовал и еще один разряд продажных женщин — бродяжные. Кадры дешевых домов терпимости формировались в основном путем перевода девиц из борделей более высокого ранга. После ежегодной «перетарификации» женщины из дешевых заведений оказывались просто на улице и в буквальном смысле бродили по городу. Часто бывшие «гетеры», окруженные в молодости толпою воздыхателей, кончали свой век, торгуя на Сенной гнилыми фруктами и одновременно предлагая свое уцененное тело, покрытое грязными лохмотьями.
Потребители Первые серьезные работы о проституции в Петербурге написаны видными российскими медиками. Материалом для этих книг послужили наблюдения, сделанные в знаменитой Калинкинской больнице. Профессор В. М. Тарновский посвятил одну из своих книг потребителям проституции. Венеролог подробно описал две категории потребителей. Мужчин из первой категории не прельщает проституция сама по себе. Они пользуются ею в силу обстоятельств. Однако есть и другой класс мужчин, которые являются истинными любителями проституции. Подобные люди говорят о женщине, подразумевая под ней всегда проститутку, также как говорят, например, о хорошей или дурной пище. Даже заражая женщину, они не чувствуют никакой ответственности: «Что же такое, я хорошо плачу женщине-проститутке, это ее ремесло рисковать здоровьем и не бояться сифилиса, как солдату пуль». Именно этот класс потребителей является финансовым и моральным «фундаментом» проституции, но Врачебно-полицейский комитет не вылавливал его по ночам.
Мужской вариант Не конкурируя с женской, существовала в Петербурге и мужская проституция (имеются в виду мужчины, продающие свое тело женщинам). Проституирующие мужчины не подвергались в обществе такому презрению, как женщины. Отчасти потому, что размеры мужской проституции были значительно меньше, отчасти, потому, что отношение к мужчинам было гораздо более снисходительное. Зато тайфун презрения могла вызвать женщина, которая имела неосторожность открыться, что пользуется услугами проститута.
В тени До конца XIX века детской проституцией пользовалась небольшая прослойка «гурманов». Они тайно покупали невинность в тени Екатерининского сада, около Народного дома или в замаскированных притонах. В годы Первой мировой войны, когда взрослые проститутки отправлялись ближе к линии фронта, их место заполнили малолетки. В начале ХХ века детская проституция приобрела особый размах.
Красная, беспризорная После революции Врачебно-полицейский комитет был упразднен, и проституцией занялась милиция, комсомол и соседи. В принятом в 1922 году Уголовном Кодексе РСФСР появились статьи, определяющие наказание за притоносодержательство. Но уже в конце этого года возобновили свою деятельность дома свиданий с дореволюционным стажем. После двух кровопролитных войн Россия была переполнена сиротами, которые часто ступали на путь торговли телом. В 1934-1935 гг. беспризорность, как следствие классового геноцида, массовых репрессий, еще больше возросла. Торговали собой не только беспризорницы, но и несовершеннолетние работницы ленинградских промышленных предприятий. Пряная атмосфера фабричной и заводской жизни вблизи молодых рабочих, а также рабский труд за грошовую зарплату способствовали совмещению работницами двух профессий. В дни получек Лиговка и другие традиционные «Бродвеи» дешевой любви наводнялись молодыми проститутками. Уличная торговля любовью постепенно становилась ведущей формой сексуальной коммерции в Ленинграде. Наряду с бывшей Калинкинской больницей, преобразованной в 1934 году в Ленинградский дерматовенерологический институт, лечением и профилактикой сифилиса и гонореи в Ленинграде занимались 20 медицинских учреждений. Свободная пролетарская любовь охарактеризовала проституцию «преступлением против уз товарищества и солидарности». Саму проституцию признали вымирающей профессией и приступили к перевоспитанию проституток.
Свирская колония Проституток стали собирать в спецучреждения и насильственно заставлять работать на государство. Не желающих смиряться с положением даровой рабочей силы, отправляли в Свирскую колонию — крупнейший в СССР лагерь для падших женщин. Колония возникла в 1931 году в пустующем здании Александро-Свирского монастыря. В 140 км от Ленинграда, вдали от надзора, директор этого учреждения со строгим режимом пьянствовал и развратничал с вверенными ему проститутками. В январе 1938 года Свирская колония была передана НКВД. К этому времени информация о проституции уже давно покинула страницы прессы. Зато самих проституток при желании можно было найти даже в блокаду.
Благодаря определенному контингенту населения, для которого не существует ни войн, ни голода, связующая нить между проститутками дореволюционного Петербурга, социалистического Ленинграда 20-30-х годов и перестроечного города в 80-е годы, когда пресса запестрела описаниями «ночных бабочек», не оборвалась. То, что мы все можем наблюдать сегодня на улицах Петербурга — яркая иллюстрация самых черных страниц истории проституции в нашем городе. Когда-нибудь в ней появится точка. Интересно, кто ее поставит?
Иосиф Гемодез

[alli]

Интересная статья и мысль! А откуда взял?

[Bag]

alli,
Статья из журнала "Женский Петербург". Как-то попался он мне в инете, сразу не прочел, а сохранил страничку. Сейчас смотрел - нету больше этого журнала, видимо переехали...